Полковник Безрученко: «Бандиты в Сараево убивали не только сербов, но и русских»

Почему членов международной комиссии по расследованию преступлений против боснийских сербов не пустили в столицу Сараево? Сколько мирных сербов погибли в результате устроенной бошняками этнической чистки?

Об этом и о многом другом корреспонденту «ПолитНавигатора» рассказал вице-председатель Международной Независимой Комиссии по расследованию страданий сербов в Сараево в 1991-1995 годах, кандидат политических наук, бывший сотрудник миссии ООН в Боснии и Герцеговине, полковник в отставке Виктор Безрученко.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

«ПолитНавигатор»: Расскажите, как вы попали в состав Международной независимой комиссии по расследованию страданий сербского народа в Сараево? Почему выбор пал именно на вас?

Виктор Безрученко: Начнем с того, что в 1992 – 93 годах я находился в Боснии и Герцеговине в составе миротворческого контингента войск ООН на должности начальника штаба сектора Сараево. То есть по ооновской терминологии это был сектор, а на деле легкая пехотная бригада, в состав которой входили миротворческие подразделения. По истечении моего мандата в качестве миротворца меня пригласили уже на должность сотрудника секретариата ООН, но в ту же самую миссию в Боснии и Герцеговине. Если переводить должность на русский, то она звучала, как «офицер по гражданским вопросам». В России чаще принято называть эту должность, как «политический советник».

После краткого пребывания в городе Горни Вакуф (в этом городе происходили ожесточенные бои между боснийскими хорватами и бошняками мусульманами – ред.), где я выполнял обязанности, опять-таки, в составе миротворческого контингента ООН, меня перевели в Сараево. И вот там с миссией ООН, которая проходила в несколько этапов, находился вплоть до ее окончания в конце 2002 года. То есть, фактически, я все это время находился в Сараево, и все те события происходили на моих глазах. А во многих я принимал участие лично, другим – был свидетелем, имел доступ к документам, многие документы писал и составлял сам. То есть, близко знал эту тематику.

После этого меня пригласили на работу в Международный трибунал по бывшей Югославии в качестве военного аналитика, там я проработал еще восемь лет.

В ходе моего пребывания в Боснии мне довелось общаться со многими людьми, в том числе и с политическими лидерами Республики Сербской, кто-то из них меня, видимо, запомнил, и вот так, по всей видимости, возникла идея пригласить меня в состав этой комиссии.

С генсеком ООН Пан Ги Муном

Как проходила экспертная работа непосредственно в рамках самой комиссии? Вы встречались с людьми, изучали архивы?

В состав Комиссии входило шесть человек. Во-первых председателем Комиссии был историк геноцида и холокоста, ученый из Израиля, мировая величина в историческом сообществе Рафаэль Дизраэли; его заместителем являлся я, туда входил французский эксперт Патрик Барио, военный медик и антрополог; американский эксперт Ларри Френч, специалист по судебной психиатрии и криминологии; итальянский журналист Джованни Закариа, специалист по СМИ; также был бывший посол Сербии в Ватикане и Турции, доктор исторических наук, мощная личность – Дарко Танаскович.

Мы изучали документы, которые хранятся в Центре изучения войны и военных преступлений и поиска пропавших без вести в столице Республики Сербской – Баня-Луке. Кроме того мы опрашивали свидетелей. И некоторые свидетели, которые живут на территории Федерации (бошнякско – хорватской – ред.) Боснии и Герцеговины, и в свое время являлись функционерами Боснии и Герцеговины на довольно серьезных уровнях, отказались от встреч. Мы также отправили несколько писем в различные органы Боснии и Герцеговины, но ответа от них не получили.

Но, несмотря на это, мы освоили достаточно большой массив документов на разных языках, встречались со многими людьми, в том числе с теми, кого мы считаем ключевыми свидетелями, и Комиссия работала где-то около двух лет. По итогу был написан обширный доклад, объемом где-то около 1,5 тысячи страниц, каждый из нас работал в своей области, я, собственно, написал главу пятую, относящуюся непосредственно к Сараево. Доклад этот был опубликован на английском языке, переведен на сербский, он доступен в интернете.

В рамках существующего геополитического противостояния было бы уместно перевести доклад и на русский язык. Хотя бы для экспертов.

Насколько я знаю, он переведен на русский. Только не знаю, полностью или нет. Потому что это очень объемная работа,  и я не уверен, что они успели все перевести.

Думаю вам, как написавшему главу, посвященную Сараево, наверняка хотелось поработать непосредственно в самом Сараево. Предоставили ли вам подобную возможность?

Я поднимал этот вопрос. Но такой возможности у нас не было.

Что, в принципе, логично, поскольку, как я понимаю, выводы вашей Комиссии не понравились, как элите Сараево, так и тем людям на Западе, что стоят за этими процессами.

Это не удивительно. Поскольку многие наши выводы опровергали те нарративы, что использовались во время войны и после нее. Но меня лично и других членов Комиссии подобное отношение не волнует, я делал свою работу честно и добросовестно.

Виктор Безрученко в Сараево 90-х, на фото третий слева

Ощущаете ли вы и ваши коллеги какое-либо давление со стороны западного экспертного и политического сообществ, потому что мы уже слышали громкие публичные выкрики о том, что это «лживое, предвзятое исследование, заказанное Додиком»?

Ну, выкрики были, да. Но помимо этого никакого давления на меня не оказывалось. Различные негативные публикации в СМИ я давлением не считаю. За годы работы в ООН я привык к тому, что в меня разве что не стреляли. Хотя были разные случаи, например, когда меня хотели убить. Но я не буду вдаваться в детали, предпочитаю об этом не говорить. А критики и оскорблений, как в прессе, так и при личном общении было не мало. В этом смысле меня ничем не удивить. А что касается звонков или каких-либо угроз, то нет, такого не было.

На Балканах любят поговорить про геноцид. Мол, был «геноцид в Сребренице», и в Косово, утверждают, был геноцид. А вот на основании выводов вашей Комиссии мы можем утверждать, что был геноцид сербов в Сараево, по итогу которого эта немаленькая этническая община города просто перестала существовать?

Такое утверждение, наверное, было бы преувеличенным. Говорить о геноциде мы можем только в рамках международно принятого определения геноцида, которое есть в Конвенции о предотвращении геноцида 1948 года, принятая ООН Резолюцией 260 в 1951 году. Все остальное от лукавого. В принципе, для определения геноцида важны три элемента: наличие умысла для уничтожения определенной этнической группы населения; размера той группы, над которой этот геноцид был якобы совершен – в определении не указана какая-то цифра или объем, но там говорится, что это должна быть значительная часть этой группы населения, что предполагает разные интерпретации; и третий критерий – массовое уничтожение людей без различия пола и возраста. Все эти критерии трудно применить к сербам, которые проживали в Сараево.

Но мы можем вести речь о массовой этнической чистке – целенаправленной политике давления, как силового, так и психологического с целью очистить определенную территорию от нежелательного населения. Есть все признаки того, что сербская община Сараево подверглась целенаправленной этнической чистке, которая продолжалась много лет.

Не могу не спросить об этом: работая в 90-х в Сараево, вы, как я понимаю, собственными глазами видели, насколько международные структуры предвзяты и откровенно поддерживают мусульманскую сторону. Вы как-то пытались повлиять на их действия?

Не совсем так, это очень упрощенная точка зрения. ООН не поддерживало исключительно мусульман. Определенные государства – да. Однако решения многих международных структур были направлены на поддержку правительства международно признанной Боснии и Герцеговины.

Что касается Организации Объединенных Наций, то она приложила максимум усилий, чтобы Сараево оставалось мультиэтническим городом. И эти усилия были абсолютно добросовестными.

Даже когда сербы массово покидали территории, которые должны были перейти под контроль Федерации по условиям Дейтонских соглашений, мы стремились, и я в том числе этим занимался, это были очень тяжелые дни, сделать все возможное, чтобы сербы не уходили, а остались в городе.

Они уходили из так называемого Восточного Сараево, которое тогда называлось Сербским Сараево. Более того, я лично занимался созданием сербских общественных организаций, которые также ставили своей целью облегчить участь тех людей, которые либо ушли из Сараево, либо решили там остаться. В том числе и в вопросах безопасности.

И одна из резолюций ООН по окончанию войны в Боснии и Герцеговине и принятия Дейтонских соглашений – резолюция 1035 от 1995 года, была о создании международной полиции, которая там, собственно, и была создана. И в какой-то мере пыталась обеспечить безопасность этих людей, а вот насколько им это удалось – это уже другой вопрос. Но вся деятельность была ориентирована на то, чтобы этим людям максимально помочь. Но убедить кого-либо остаться было очень сложно. В массе своей эти люди  ушли, и их можно понять. Были такие случаи, когда они не просто бросали свое имущество, квартиры и так далее, но и поджигали, чтобы они никому не достались. Более того, многие выкапывали гробы с телами своих близких, и перевозили их для захоронения в другие места, где начали жить после того, как покинули Сараево.

Это были драматические события, и я был свидетель всему этому, более того, что касается преступлений, которые были совершены против сербов на территории Сараево, я еще в то время работал в Миссии, это был 1996-ой или 1997-ой годы, написал доклад для ООН. Потом я написал еще один доклад на эту тему и передал в Международный трибунал по бывшей Югославии. Их, видимо, рассматривали, какие-то выводы на основании их были сделаны. Но я не помню конкретных действий, которые были бы сделаны в ответ на преступления против сербов, совершенных на территории Сараево.

Если я не ошибаюсь, поправьте, сербская община, которая ушла из Сараево, составляла примерно 100 тысяч человек. А сколько сараевских сербов было непосредственно убито – вам удалось установить это число?

Численность сербской общины в Сараево до войны составляла до 150 тысяч. Что касается числа жертв, по этому вопросу существует масса мнений и масса публикаций. Я бы назвал цифру в несколько тысяч. Но не десятков тысяч и, тем более, не сотен тысяч.

Но несколько тысяч – это тоже разбег широкий. Может быть две тысячи, а может и пять….

Ну, если мы включим в это число и военных, и гражданских, то, согласно Базе данных Центра Республики Сербской, с которым мы работали, и я считаю, что это достаточно надежные данные, на территории Сараево было убито 2 тысячи 770 граждан сербской национальности и 256 солдат Войска Республики Сербской. Этой, информации, повторюсь, можно верить, поскольку База данных содержит информацию по каждой жертве, убитой в период с 1992 по 1995 годы. Плюс еще 174 человека числятся пропавшими без вести. При этом в районе Сараево были разрушены и сожжены 56 сербских сел и поселков, а после войны были идентифицированы 27 сербских братских могил.

И, насколько я понимаю, можно вести речь не только об этнической, но и конфессиональной ненависти, поскольку в окрестностях Сараево в карьере Казани помимо сербов, насколько я знаю, мусульманские боевики обезглавили «украинскую», как было написано в официальных документах, то есть русскую пару. Видимо, за то, что они были православными.

Да. Именно так. Также известен случай убийства в Сараево русской девушки Марины Невструевой, которая погибла в начале войны. Были и убийства сербов с целью завладения их собственностью, квартир. Собственно говоря, это была еще и месть, эти банды, носившие названия 9 и 10 бригад Армии Боснии и Герцеговины убивали ни в чем не повинных людей в ответ на жесткие артиллерийские обстрелы сербской стороны.

На ваш взгляд, какой вклад внесла работа вашей Комиссии в установление объективной картины того, что происходило в Боснии в 90-е?

Наша Комиссия написала свой доклад с той целью, чтобы представить объективную и глубокую точку зрения. То, что было написано по Сараево до сегодняшнего дня, как правило, представляет собой крайне односторонние материалы. В самом Сараево и Федерации Боснии и Герцеговины вышло большое количество литературы, посвященной событиям тех лет, но вот сербским жертвам не было посвящено практически ничего. Комиссия ставила задачу донести до публики, что во время этой войны страдали и сербы. И что они имеют право на свою историю, и свое видение того, что они пережили. Кроме того, какое-либо примирение между этими народами, совместная жизнь просто невозможны, если не будут приняты во внимание страдания всех народов и не будет достигнут некий баланс мнений.