Вернувшийся из плена офицер рассказал о пытках в застенках СБУ
Сотрудники СБУ применяют к пленным военнослужащим России и ЛДНР хитрые и жестокие методы пыток, не оставляющие на теле следов насилия.
Об этом в ходе прошедшей в Москве конференции по вопросам улучшения условий содержания гражданских пленных на территории Украины рассказал офицер представительства ЛНР в СЦКК Андрей Косяк, проведший в украинском плену 143 дня, передаёт корреспондент «ПолитНавигатора».
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
«Несмотря на то, что каждый мой суд фиксировался каким-нибудь украинским телеканалом, работники СБУ находили способ провести «дознание с пристрастием», не оставляя следов. Все эти их знаменитые методы – подвешивание, удушение, электрический ток.
И не разрешали мне жаловаться «Красному кресту», мотивируя тем, что на мне нет следов и никто в это не поверит. А во-вторых, говорили, что может стать хуже не только мне, а и моим родственникам», – вспоминает Косяк.
По его словам, после того, как физические пытки не сработали, каратели организовали психологическое давление, начав угрожать семье офицера.
«От меня требовали признать свою вину, попросить прощения у украинского народа. На видеокамеру прочесть какие-то их листовки, которые порочат наших военнослужащих и службу СЦКК, где я тогда служил. Надо было признать, что мы якобы занимаемся шпионской деятельностью, а не ведём наблюдения за обстрелами с украинской стороны.
Я на это не соглашался. Они могли прийти даже ночью. Они как-то делились, играли в «плохого и хорошего» полицейского. Следователь СБУ просто вяло вёл это дело. Но помимо следователя приезжали разные люди кто в камуфляжной форме, кто в гражданском, в масках и без. Кто хотел, те приезжали, и разговаривали в таком тоне, в каком считали нужно, руководство тюрьмы допускало.
Адвокат был довольно посредственный, я его видел только по скайпу на судах. Он не проявлял никакого интереса к моему делу. Жаловаться в Красный крест и ООН я не мог, потому что мне угрожали расправой над родными. Содержали эти полгода в одиночной камере», – добавил офицер.
«Всё это сказалось, у меня и сегодня сны мучают, кошмары. Я даже подал документы на ВВК (военно-врачебная комиссия – прим.), потому что моё нервное и психологическое состояние не позволяет продолжать службу», – подытожил офицер.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.